18 cентября городской суд Черноморска поставил точку с запятой в деле по обвинению активистов одесского «Антимайдана» в беспорядках на Греческой площади 2 мая 2014 года. Все без исключения обвиняемые были признаны невиновными, освобождены из-под стражи – но некоторые из них тут же были арестованы вновь уже по другому обвинению.
Попытаемся понять, почему так вышло – а точнее, почему никак иначе выйти и не могло.
"Гнилое" дело
О том, что дело 2 мая в суде не ждёт ничего хорошего, стало ясно задолго до дня оглашения приговора. Если по-хорошему, то об этом заговорили задолго до окончания досудебного следствия. Уже летом 2014-го года многие говорили о том, что следствие, в котором место преступления осматривают две недели спустя, и даже ордер на задержание главного подозреваемого не могут выписать без ошибок (вместо Долженкова Сергея Александровича, больше известного как «Капитан Какао», одного из лидеров «Одесской дружины», арестовать должны были некоего Долженкова Сергея Леонидовича), ничего хорошего не добьётся.
Классическим примером в этом смысле является история пули, извлечённой из тела одного из двоих погибших «майдановцев» Игоря Иванова. Пулю эту при многочисленных переездах дела из одной инстанции в другую правоохранители… потеряли. Осталась лишь бумага о её осмотре, сделанная врачом, который извлёк её из тела и определил калибр: 5,65 миллиметров. Эта цифра, к слову сказать, позволила многим утверждать, что Иванова, мол, убил не «куликовец» Виталий «Боцман» Будько, как утверждало официальное следствие, а кто-то другой.
Пулю потом нашли. Калибр её, будучи измеренным специалистом, составил 5,45 миллиметра – ровно столько, сколько нужно. Однако сам факт – весьма показательный. Пуля, как говорится, нашлась – а осадочек остался.
После завершения досудебного следствия осенью 2014 года и допуска подозреваемых и их адвокатов к его материалам стало ясно: всё ещё хуже, чем ожидалось.
Обвиняемые
Начнём с главного – с самих подозреваемых. Как такового установления подозреваемых не было: в них автоматом записали всех, кого взяли в торговом центре «Афина». Некоторые из подозреваемых при этом утверждают, что в принципе попали в автозак случайно. К примеру, Александр Дзюбенко утверждает, что попросту зашёл в расположенный в торговом центре магазин «Алло», и задержан был, что называется, за компанию. Так это или нет – сказать сложно, ведь в таких «мелочах» следствие по сути своей не разбиралось. Но об этом – ниже.
Помимо 17 «афинян», на скамье подсудимых очутились также Сергей Долженков и Евгений Мефёдов.
Первого в Одессе неплохо знают. Он был одним из руководителей «Одесской дружины» - одной из ключевых фракций одесского «Антимайдана», более известного в городе как Куликово поле. Долженков был на виду: в частности, именно он отговаривал соратников от штурма здания СБУ по образцу Луганска в апреле 2014-го года.
Именно поэтому Долженкова, шедшего во главе колонны «антимайдановцев» во время их похода в центр города, в первые же часы после трагедии опознали в сети Интернет. Фамилия Долженкова в качестве зачинщика боёв на Греческой моментально облетела СМИ, после чего его арест был, в общем и целом, делом решённым, и правоохранители решили не особо «заморачиваться» с уточнением каких-то там деталей – даже таких, как отчество подозреваемого.
Вторым «инородным» элементом в списке подозреваемых являлся Евгений Мефёдов. Он не отрицает, что являлся активистом Куликова поля, но утверждает, что в беспорядках на Греческой вообще не участвовал: о происходящем узнал из СМИ, находясь у себя дома на посёлке Котовского. На Греческой площади Мефёдов, по его собственным словам и данным биллинга его мобильного телефона, был примерно к 17:00 – т.е. к тому моменту, как столкновения между «куликовцами» и «майдановцами» уже завершились. Тогда Мефёдов отправился на Куликово поле, и на этот раз успел: он пережил пожар в Доме профсоюзов, отлёживался в больнице – а оттуда отправился прямиком в СИЗО, где и провёл следующие три с половиной года.
Похоже, ключевой «уликой» против Мефёдова был его российский паспорт: несколько лет живущий в Одессе Мефёдов оказался единственным россиянином в Доме профсоюзов, а значит, едва ли не идеальным кандидатом в ключевые обвиняемые.
В общем, вместо поиска организаторов и ключевых участников беспорядков в центре Одессы следствие пошло иным путём: записало в подозреваемые тех, кто физически находился у него в руках. И затем начало «рисовать» доказательства их вины. Причём даже и с эту-то задачу оно выполняло достаточно коряво и неуклюже.
Доказательства
Среди многочисленных пухлых томов дела, которые попали в суд, реальных доказательств оказалось до смешного мало.
Взять к примеру видеозаписи, составляющие важную часть доказательной базы. К примеру, доказывая вину Мефёдова, суду продемонстрировали 40-секундную запись, на которой во всех деталях заснята группа людей с украинской символикой, жестоко избивающая лежащего на земле человека. А потом на три секунды в кадре появляется человек, похожий на Мефёдова, который… просто идёт по улице. И вот эту запись обвинение на полном серьёзе предлагало считать доказательством участия Мефёдова в массовых беспорядках.
Не лучше ситуация и по другим обвиняемым. Во-первых, разобрать лица на видеозаписях возможно далеко не всегда. Специальные экспертизы, которые позволили бы установить, что на видео изображён именно этот человек, сделаны не были. В общем, прокуратура как бы предлагала суду поверить, что вот эта размытая фигура на экране – это именно тот, кого они называют.
Но даже если и так, это мало что меняет. Запечатлённые на видео люди стоят, ходят, беседуют с другими людьми, оказывают первую помощь раненым – но не совершают ничего противозаконного. Иными словами, даже если бы прокуратуре удалось доказать, что на видео изображены именно подозреваемые, то что это, собственно говоря, доказывало бы?
Свидетели
Большинство свидетелей обвинения также не показали практически ничего интересного. К примеру, экс-заместитель начальника областного управления МВД Вячеслав Ташматов показал, что действительно был свидетелем массовых беспорядков, в которых активно участвовали как «куликовцы», так и «евромайдановцы». Он также признал, что видел на месте событий, к примеру, Сергея Долженкова – однако того, что Долженков руководил действиями «куликовцев» Ташматов ни подтвердить, ни опровергнуть не мог. Ещё более бедными в плане фактов оказались показания «евромайдановца» Руслана Болдижара: он вообще не смог опознать никого из подозреваемых. Его показания ценны лишь в том смысле, что подтверждают сам факт массовых беспорядков – который, впрочем, никто, кажется, и не оспаривает.
Единственным действительно ценным свидетелем обвинения был Александр Посмиченко – в прошлом активист Куликова поля, задержанный вместе с остальными в торговом центре «Афина». В обмен на согласие сотрудничать со следствием Посмиченко был переквалифицирован из обвиняемых в свидетели, что заставило защиту обвиняемых (и, как мы увидим позднее, суд) усомниться в его показаниях: дескать, боясь превратиться обратно в подозреваемого, Посмиченко в принципе мог сказать что угодно и о чём угодно – лишь бы это удовлетворило прокуратуру.
Посмиченко действительно опознал всех подозреваемых и рассказал, что видел: все они нарушали закон и принимали участие в беспорядках. Однако показания Посмиченко в суде носили несколько невнятный характер: он путался в деталях, противоречил сказанному им же ранее, а на уточняющие вопросы отказывался отвечать под предлогом плохого самочувствия. С учётом того, что дважды Посмиченко в принципе отказывался давать показания, заявляя, что на него оказывали давление, определённый скептицизм в отношении его показаний был понятен.
Самый простой пример: для опознания Сергея Долженкова Посмиченко предъявили четыре фото, на одном из которых был изображён собственно Долженков, на двух других – известные голливудские актёры, а на четвёртом – футболист Дэвид Бэкхем. В этой ситуации задача указать на того, кого именно из этих четверых Посмиченко видел на Греческой вряд ли была такой уж сложной, даже если бы Посмиченко и вовсе не был на Греческой никогда в жизни.
Судный день
Вот в этом-то виде «дело 2 мая», а точнее, его крохотная частичка, которую сумели «дотащить» до суда, прошла все перипетии слушаний, которые в общей сложности заняли почти три года. При этом основная масса работы была сделана за последние три месяца, когда дело попало в городской суд Черноморска (до декоммунизации - Ильичёвска). Здесь судьи и правда взяли «стахановский» темп слушаний: заседания проходили четырежды в неделю, что позволило судьям уже 5 сентября удалиться писать приговор.
В том, что с вышеописанным набором доказательств честный приговор должен быть исключительно оправдательным, сомнений практически не было. Члены «Группы 2 мая», ведущей независимое расследование трагедии, даже собрали специальную пресс-конференцию, на которой обратились к своим единомышленникам с «Евромайдана» с просьбой спокойно принять решение суда и не устраивать беспорядков.
Однако в то, что приговор будет именно таким, верили немногие. Это был бы уже далеко не первый случай, когда «независимые» украинские суды принимали бы решение не на основе материалов дела, а исходя из политической целесообразности.
Автор этих строк также был уверен в том, что вердикт будет обвинительным – надежда была лишь на то, что приговор, с учётом слабости доказательной базы – будет мягче мягкого, и обвиняемые будут освобождены из-под стражи с учётом солидных сроков, проведённых в СИЗО.
Однако вышло не так.
Публичная порка
С самых первых минут оглашения приговора в зале воцарилась атмосфера недоумения. Судьи не просто одно за другим отметали сомнительные и негодные доказательства прокуратуры: аргументируя эти решения, они почти слово в слово цитировали соответствующие ходатайства адвокатов.
Показания Посмиченко? Дискредитированы фактом его зависимости от следствия, а также путаным характером выступления Посмиченко в суде – отклонить.
Видео? На них ничего не видно, вместо оригиналов суду предоставлены редактированные копии, да и лица, на них запечатлённые, никаких противоправных действий не совершают. Отклонить!
Показания других свидетелей? Подтверждают факт массовых беспорядков, но не указывают на вину подсудимых. Учесть – но а что толку?
Протоколы осмотров месте происшествия, тел погибших, задержания подозреваемы и т.п.? С учётом многочисленных процессуальных нарушений – отклонить!
Дальше – больше. Последовательно отклонив или признав несущественными почти все представленные гособвинением доказательства, суд перешёл к тому, что иначе как публичной поркой обвинения и следствия не назовёшь.
Почему не опрошены правоохранители, кроме Ташматова? Где свидетели из числа футбольных фанатов? Почему не установили оружие, из которого убиты 4 из 6 погибших на Греческой? Все эти риторические вопросы суд «припечатал» совершенно убийственной для обвинения и следствия резолюцией: «Нет ни одного доказательства, подтверждающего обвинение. Более того, обвинение даже не пыталось доказать вину».
Дошло даже до того, что судьи упрекнули следствие в безосновательном содержании подсудимых под стражей на протяжении трёх с половиной лет: по мнению суда, это могло свидетельствовать о намерении следствия сломать волю подозреваемых!
В этой ситуации в итоговом вердикте уже никто практически не сомневался. Так оно и вышло: все обвиняемые были оправданы за недоказанностью вины, суд постановил освободить их прямо в зале суда.
И тут произошло то, чего, по большому счёту, следовало ожидать: ровно в тот момент, когда судьи закончили оглашать решение, в зал суда зашли представители прокуратуры в сопровождении СБУ и принялись вручать подсудимым подозрение в совершении нового преступления – по ст. 110 УК Украины (т.е. за сепаратизм).
И вот в этот-то момент всё в этой странной истории встало на свои места.
Меньшее из двух зол
Уже к моменту начала слушаний в суде Черноморска тот факт, что дело 2 мая шито белыми нитками, знали все. Что особенно важно – знали об этом и в многочисленных международных инстанциях, включая ООН, ОБСЕ и т.п.: эти структуры уже неоднократно бомбардировали Украину гневными резолюциями по поводу ненадлежащего качества расследования. В этой ситуации вставал вопрос: а какой же вердикт суда выгоден украинской власти?
Конечно, заставить суд вынести обвинительный вердикт и приговор надлежащей строгости, в общем и целом, было можно. Спасло бы это дело 2 мая? Безусловно нет. Наоборот: обвинительный вердикт по делу 2 мая лёг бы позорным пятном на репутацию украинского правосудия, совсем недавно «отреформированного» при личном участии Петра Порошенко.
Спасти дело 2 мая было нельзя. Но вот светлый имидж судебной реформы – можно было.
Власти, судя по всему, решили из двух зол выбрать меньшее: суду, по всей видимости разрешили вынести честный вердикт, и более того – рекомендовали не стесняться в выражениях. Валить всё на следствие, которое за эти три года не пинал только ленивый, бичевать пороки и вскрывать язвы, зарабатывая очки в глазах отечественных и иностранных наблюдателей – именно такая роль, похоже, была отведена суду Черноморска в порнографической трагикомедии под названием «Дело 2 мая».
Судебные метаморфозы
Но, быть может, мы клевещем на честных судей? Может быть, всё было совсем не так, и мы на самом деле стали свидетелями рождения нового, независимого, объективного правосудия, не связанного никакими рамками политической целесообразности? Хочется верить. Да только не очень верится.
Ведь если суд «честный» и «независимый», то никто, кроме членов коллегии, не мог знать, каким будет итоговый вердикт. А как же тогда успели представители прокуратуры подготовиться к тому, чтобы ровно в ту же секунду, когда судьи умолкли, предъявить оправданным подсудимым новое обвинение?
Если новый украинский суд столь «честен» и так «независим», то почему он стал таковым именно сейчас, буквально за считанные дни до оглашения приговора? Почему, к примеру, те же судьи, которые осуждали обвинение за чрезмерно долгое заключение подсудимых в СИЗО, всё лето исправно удовлетворяли ходатайства этого самого обвинения о новых и новых продлениях меры пресечения? И это притом, что те же адвокаты ходатайствовали об освобождении их клиентов под залог? Раньше судьи отметали доводы защиты и вставали на сторону обвинения. А при оглашении приговора с ними вдруг произошла удивительная метаморфоза: они стали практически цитировать ранее отметаемые доводы защиты!
Впору задаться вопросом: уж не подменили ли судей за то время, пока они были в совещательной комнате?
Давайте будем реалистами: выше мы уже привели единственное реалистичное объяснение данного феномена. Паззл сошёлся.
Продолжение следует
Выше мы уже писали, что вердикт, оглашённый в зале Черноморского суда 18 февраля, поставил в делу 2 мая точку с запятой; но почему же не просто точку? А потому, что на этом история определённо не заканчивается.
Двое из пятерых обвиняемых остаются в СИЗО – уже по новому обвинению. Эти двое – те самые Долженков и Мефёдов, бывшие главными злодеями в картине, нарисованной гособвинением.
Прокуратура подаёт на вердикт Черноморского суда апелляцию. Злые языки утверждают, что у неё есть все шансы быть удовлетворённой, после чего дело снова вернётся в суд первой инстанции – где-нибудь в глубинке Одесской области, подальше от пристальных взглядов СМИ.
Но самое главное, коль скоро подсудимые невиновны, остаётся открытым вопрос: так кто же всё-таки должен ответить за смерть 48 человек 2 мая 2014 года в Одессе?
